Протестный потенциал населения Ирана США переоценивается
Рассматривая нынешнюю предвыборную ситуацию в Иране, было бы неверным исходить из того, что в иранской иерархии власти совсем нет проблем и внутренней политической борьбы. Да, они есть, время от времени не только возникают, но и обостряются, часто циркулируют в публичном пространстве иранской и зарубежной информации. Так, между духовной элитой и действующим правительством во главе с Ахмадинежадом были по ряду вопросов серьезные трения, в спор с президентом неоднократно вступал иранский меджлис. Однако нестабильности в руководстве или признаков кризиса власти в Иране нет. При этом, видимо, не стоит забывать, что Иран находится в особых условиях постоянного силового давления и враждебных действий со стороны США, которые по определению значительно затрудняют деятельность правительства. Обстановка требует от руководителей страны постоянного напряжения и поиска нетрадиционных решений преодоления западного противостояния, которое в сфере экономики уже достигло самого высокого уровня – борьбы с последствиями нефтяного эмбарго, отбирающего в этом иранском году из бюджета страны, по разным оценкам, от 30 до 50 млрд. долларов.
Разумеется, санкции призваны не только оказать парализующее влияние на иранскую экономику, но и спровоцировать волнения и беспорядки внутри Ирана, заставить народ выйти на улицы против правящей системы, вызвать кризис накануне президентских выборов. Духовный лидер ИРИ Али Хаменеи, обращаясь к чиновникам, ответственным за организацию предстоящих президентских выборов в Иране, в этой связи подчеркнул, что «перед каждыми выборами противник пытается создать атмосферу недоверия среди населения, однако народ Ирана настолько разумен, что никогда не оказывается в роли обманутого». С подобной оценкой можно согласиться. По данным последнего опроса, проведенного Американским институтом общественного мнения (англ. American Institute of Public Opinion) среди иранцев внутри страны, результаты которого были опубликованы 7 февраля этого года, 63 процента иранцев по-прежнему поддерживают политику руководства на продолжение ядерных исследований. Примем во внимание, что опрос проведен на фоне резкого ухудшения экономического положения населения, неизбежного под давлением международных санкций, в которых иранцы видят, в первую очередь, вину американской администрации. Так, 47 процентов опрошенных напрямую обвинили США в ухудшении своего положения.
Эти цифры ясно показывают, что иранское общество является более однородным и консолидированным, чем считают на Западе. Действительно, когда дело доходит до определенных ключевых вопросов, включая независимость страны, территориальную целостность, национальную гордость, каковой является для большинства ядерная программа ИРИ, и недоверия к США, иранцы демонстрируют высокую гражданскую активность и лояльность к своему руководству. Здесь, видимо, уместно привести итоги выборов в Исламский консультативный совет — однопалатный парламент (меджлис) Исламской республики, которые прошли 2 марта 2012 года. Основной интригой выборов стала необычно высокая явка иранских избирателей, уровень которой всегда рассматривается как показатель доверия народа властям. Из 75-миллионного населения Исламской Республики правом голоса на этих парламентских выборах обладали более 48 миллионов избирателей, а приняли участие в выборах около 32 миллионов, зафиксировав 65-процентную явку, то есть на 8 процентов выше, чем на выборах в меджлис предыдущего созыва. И это — своеобразный национальный рекорд избирательных кампаний со времени исламской революции 1979 года. Массовое участие иранского народа в этих выборах было названо лидерами исламского режима «новой золотой страницей в истории успехов и достижений Ирана».
Призыв Верховного лидера аятоллы Али Хаменеи принять активное участие в голосовании и таким образом ответить на «попытки, предпринимаемые внешними врагами и их пособниками внутри страны, дискредитировать политический строй республики, иранскую избирательную систему» народом был услышан. На данный момент сложно сказать, насколько свободными будут предстоящие президентские выборы, опыт голосования во время упомянутой избирательной кампании говорит в пользу обеспечения альтернативности кандидатов. Тогда конкуренция на выборах была высокой. За 290 депутатских мест боролись более 3400 кандидатов, то есть выбор был, обладатель одного депутатского кресла избирался в среднем из 11 кандидатов. И сейчас, похоже, желающих выдвинуть свою кандидатуру на пост президента будет не меньше, первые претенденты неофициально уже объявились, хотя процедура регистрации пока ещё не стартовала.
Наиболее реальными претендентами на пост президента ИРИ являются члены «Трехсторонней коалиции консерваторов», бывший председатель меджлиса Ирана Голям Али Хаддад Адель, главный советник духовного лидера ИРИ, бывший глава МИД Али Акбар Велаяти, мэр Тегерана Мохаммад-Багер Галибаф, действующий председатель парламента Али Лариджани. Однако, пока, на наш взгляд, неуместно комментировать намерения отдельных иранских политиков стать во главе исполнительной власти страны, более логичным на сегодняшний день представляется рассмотреть нынешнюю расстановку сил в иранском обществе, которому и предстоит в итоге избрать президента.
Кто будет выбирать президента
Касаясь акций протеста, состоявшихся после предыдущих президентских выборов 2009 года, официальный представитель внешнеполитического ведомства ИРИ Мехманпараст, в частности, отметил: «Противники надеются на то, что события, произошедшие в 2009 году, вновь повторятся, поэтому стараются оказать давление с целью создать критическую ситуацию в ходе президентских выборов». Действительно, для США было бы весьма заманчивым, как считают отдельные американские политологи, вместо одностороннего военного нападения Израиля на Иран дождаться усиления внутреннего политического кризиса и нестабильности в ИРИ, способной привести к изменениям в существующей системе правления. С учетом опыта революций «арабской весны» подобный замысел уже не кажется столь фантастическим и призрак «персидского лета – 2013» не дает покоя Вашингтону, спешащего до выборов очередными дополнительными санкциями накалить обстановку в Иране до максимально возможного предела.
Расчет делается на якобы существующую в иранском обществе особую притягательность западных ценностей и демократии, естественное недовольство населения строгими мусульманскими правилами, регламентирующими их повседневную личную жизнь. В Вашингтоне даже усматривают стремление иранцев к смене режима, желание иметь более уступчивое руководство, способное в короткие сроки нормализовать отношения с Соединенными Штатами и Европой. Не будем спорить, что экстраполяция, как метод познания, – один из наиболее эффективных приемов. Тем не менее, прежде чем пытаться понять логику американцев и их западных коллег, распространяющих выводы, полученные из наблюдений лишь над иранской диаспорой в США и Европе, на все слои 75-миллионного населения Ирана, попытаемся проанализировать реально сложившийся социальный состав иранского общества.
На наш взгляд, в иранском обществе сейчас можно выделить три основные тенденции в политических пристрастиях населения страны. Первая и в количественном отношении наиболее массовая группа иранцев вполне удовлетворена достижениями исламской революции, от которой уже во втором поколении получает несравненные с шахским режимом возможности в сфере образования, здравоохранения, трудовой занятости, свободы вероисповедания и многое другое. Именно на плечи этой части иранского общества легли основные тяжести самой продолжительной в ХХ веке восьмилетней войны с Ираком, именно эти семьи понесли самые тяжелые потери в этой войне, именно они были человеческим ресурсом зарождавшегося тогда Корпуса стражей исламской революции (КСИР), ставшего сейчас мощнейшим компонентом вооруженных сил. КСИР до сих пор сохраняет свое предназначение главного военного гаранта незыблемости исламской формы правления в Иране. Достаточно сказать, что весь ракетный потенциал страны находится в составе Корпуса. Для этой части иранского населения западные ценности не имеют абсолютно никакого значения, они твердо выступают за территориальную целостность и суверенитет, свято верят в особую миссию духовного лидера и его решения считают неоспоримыми. При этом не подвергаются сомнению многочисленные вопросы как международной, так и внутренней повестки дня.
Эта часть иранского общества обычно голосует за кандидата, поддерживаемого духовенством, которое, в свою очередь, в большинстве случаев, консолидируется с позицией духовного лидера Хаменеи. Сейчас мало что указывает на то, что их позиция может измениться в пользу прозападного кандидата или претендента, выступающего за ограничение власти верховного руководителя. Оценивая профессиональный состав этой части иранского общества, стоит исходить из того, что она подвержена значительной внутренней динамике. Сейчас речь идет о гражданах, находящихся вне границ узких социальных групп и систем, придерживающихся исламских ценностей и норм, часто отличающихся здоровым государственным иранским национализмом. Среди них есть и министры, и военачальники, и руководители крупных промышленных предприятий, и региональные главы провинций, а также представители национальной научной и индустриальной элиты.
Другая, также немалочисленная часть иранского общества в Иране представлена главным образом предпринимателями, торговцами, врачами, юристами, одним словом, их в интернациональных понятиях чаще всего относят к среднему классу. В этой среде можно встретить самые различные политические взгляды, услышать критику в адрес духовенства, увидеть интерес и подражание западному образу жизни, однако результаты их голосования, как правило, не отличаются намного от первой группы. Правда, мотивация у этих граждан бывает разной, отличающейся от приверженности исламским ценностям, они заинтересованы в улучшении экономических условий для своего бизнеса, в стабильности и спокойствии, отсутствии разногласий между президентом и парламентом. Американские планы по дестабилизации в их политические воззрения также не вписываются, вероятность построить пятую колонну на этой социальной базе представляется ничтожно низкой. Максимум на что можно рассчитывать в их отношении – это неучастие в голосовании, политическая пассивность вполне вписывается в привычную модель их общественного поведения.
Наконец, третья часть, а вернее было бы определить её как группу, действительно убеждена в неэффективности исламского правления и хотела бы восстановить многие из западных атрибутов государственности в Иране. Они критикуют правительство, злорадствуют по поводу депутатов меджлиса, предъявляют претензии к нормам общественного поведения, исламского дресс-кода для женщин и многое другое. Как правило, они тесно связаны с иранской диаспорой в США и Европе, имеют постоянно проживающих там близких родственников, сами живут в Иране наездами. Но, даже и они остаются своего рода патриотами, когда речь идет о ядерных исследованиях ИРИ или американской военной угрозе. В этих вопросах они больше роялисты, чем сам король. Так, большая часть иранской диаспоры в США не приняла исламскую революцию, осталась на позициях враждебности к Исламской Республике, но право Ирана на продолжение ядерных исследований считает вполне законным. В формате выборов президента они, разумеется, оказать влияние на общие результаты голосования не в состоянии.
В заключение, отметим, что придуманная Белым домом формула арифметического подсчета протестного потенциала населения Ирана: «увеличение санкций равно степени эскалации недовольства иранцев правящим режимом» — в ходе выборов не сработает. А вот в отношении полного исключения уличных беспорядков – такой уверенности нет, в том числе, и у самих иранских властей. Ведь в пылу борьбы за голоса избирателей сами кандидаты в президенты Ирана, вполне допустимо, могут прибегнуть к популистским призывам своих сторонников продемонстрировать поддержку гражданским неповиновением, в том числе и выйдя на улицы. Однако в этом случае события могут принять острый характер, ибо силы охраны правопорядка особо церемониться с зачинщиками любого рода беспорядков не привыкли.
Бобкин Николай Николаевич, эксперт по проблемам Ближнего и Среднего Востока – специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
