• Как Северная Корея и Запад видят друг друга и насколько между ними велико не только недоверие, но и непонимание;
• Как выглядит государственная система Севера сейчас, и насколько новый руководитель сам по себе увеличивает или уменьшает стабильность;
• Как будут складываться отношения КНДР с Китаем и Россией;
• Насколько увеличивается вероятность военного конфликта по «случайным» причинам.
О позиции Москвы и Пекина
Из предыдущих частей ясно, что без третьей силы, которая будет своего рода модератором, переводчиком смыслов и принуждателем к консенсусу, тренд на обострение между КНДР и США будет развиваться из-за банального непонимания и нежелания понимать, ибо «всем и так все ясно – с другой стороны Мордор». Данную роль играли РФ, КНР и, в меньшей степени, долименбаковская РК. В этом контексте нам стоит рассмотреть политику этих стран и потенциальные ее изменения.
И Китай, и Россия являются своего рода заложниками корейского конфликта, оказавшись в ловушке двух приоритетов и необходимости выбирать, «какой набор проблем для нас на самом деле менее проблемен».
На первом месте — соблюдение международных обязательств, отказ от которых может повредить нашим позициям в других регионах. К этому, например, относится ядерная проблема: мы выступаем за безъядерный Корейский полуостров, потому что как странам-владельцам ЯО нам невыгодно расширение ядерного клуба, а как постоянные члены СБ ОН мы не можем игнорировать то, что КНДР последовательно нарушает один запрет за другим.
Особый по важности смысл имеет приграничная стабильность. Российский Дальний Восток и китайский Дунбэй имеют достаточно проблем, чтобы их не усугублять. Любое политическое, а тем более – военное обострение ситуации на Корейском полуострове одинаково невыгодно двум нашим странам, поскольку ставит их внутреннюю стабильность как под угрозу прямую (возможное перенесение конфликта или его последствий на территории двух стран; вовлечение в конфликт в связи с необходимостью выполнить союзнические обязательства; радиоактивное заражение территории в результате диверсий, военных действий или техногенной катастрофы на северокорейских ядерных объектах) или косвенную (вызванный гуманитарной катастрофой поток беженцев и сопутствующие ему проблемы; необходимость привлекать дополнительные средства на урегулирование новых трудностей в непростой экономической ситуации и т. п.).
Объединенная Корея, точнее, как выразился Ли Мен Бак, «еще большая по размеру РК» нашим странам также невыгодна. Последнее чревато не только появлением на наших непосредственных границах «восточного фланга НАТО», но и тем, что новое государство отнюдь не будет «увеличенной РК» с точки зрения безопасности и экономического процветания. Более того, в случае поглощения Севера может возникнуть угроза территориальной целостности КНР. С учетом того, что любители демократических ценностей и прав человека любят поддерживать права некоторых малых наций на самоопределение, а государственной идеологией объединенной Кореи скорее всего станет агрессивный национализм, нельзя исключить вариант территориальных претензий.
Этот набор факторов, как кажется автору, выводит вопрос стабильности на ведущее место, какие бы открытые заявления по этому поводу ни делались. Стабильность диктуется не соображениями идеологической поддержки, а «реальной политикой», хотя для России и Китая Северная Корея во многом является «чемоданом без ручки» — нести тяжело, бросить нельзя.
Это в целом диктует весьма определенную политику балансирования между двумя приоритетами, о которых мы говорили выше. Во имя региональной стабильности Россия и Китай предпринимают активные и непрестанные усилия по сдерживанию экстремистских тенденций и предотвращению провокаций, от кого бы они ни исходили. Особенно важно в этом смысле заседание Совета Безопасности ООН в декабре 2010 г., на котором Россия и Китай сумели преодолеть или, как минимум, на полтора года остановить эскалацию напряженности. Хотя формально это заседание не закончилось ничем, и членам Совбеза не удалось прийти к единому мнению, оно зримо остановило процесс эскалации напряженности и не превратило Совбез в орган осуждения КНДР на основании «односторонних доказательств».
Что же до текущего момента, то с одной стороны, Россия и Китай не могут не присоединиться к публичному осуждению КНДР. С другой – они должны сохранять статус-кво, по возможности стараясь, чтобы уровень жизни в Северной Корее повышался. «Укорачивать» Пхеньян надо, но это не должно повлечь за собой серьезные нарушения региональной стабильности, и карательные меры в отношении Пхеньяна могут быть жесткими только до определенного предела.
Нельзя сказать, что Китай ничего не делает для того, чтобы «укоротить поводок». Ведь реальные рычаги влияния на Север есть только у него, несмотря на то, что это влияние имеет свои пределы и нередко некорректно интерпретируется. Методы, которые он для этого использует, относятся к категории «мягкой силы». Во-первых, чем больше изоляция страны в результате санкций, тем больше де-факто зависимость КНДР от КНР. Так, закрытие границы с китайской стороны способно повлечь почти моментальный экономический коллапс с политическими последствиями.
Во-вторых, Китай активно завоевывает позиции на северокорейском рынке, заняв и те площадки, которые предназначались для межкорейского сотрудничества.
В-третьих, Китай активно берет на себя обучение северокорейцев современным технологиям, и подавляющее большинство обучающихся за рубежом делают это там. Комбинация второго и третьего факторов создает прослойку людей, по тем или иным причинам ориентированных на сотрудничество с Поднебесной. Пока их еще нельзя назвать прокитайским лобби с точки зрения «проталкивания» политических или экономических интересов, но они будут однозначно заинтересованы в том, чтобы эти связи развивались, а не угасали. И по мере расширения сфер контактов эта группировка будет становиться всё более и более влиятельной.
Что же касается распространившихся сведений о том, что в 2006 г. в Китае разрабатывали планы вторжения в КНДР в случае, если по той или иной причине там начнутся беспорядки, то, если внимательно проанализировать суть документов, из них видно, что ввод войск планировался только при радикальном изменении обстановки, когда стабильность уже была бы утрачена. Предполагалось, что китайские войска возьмут под контроль ядерные и другие стратегические объекты, а затем предпримут комплекс действий по ликвидации гуманитарной катастрофы. Также в китайских документах указано, что, предпринимая подобные действия, Китай предпочел бы получить официальное разрешение ООН и тесно координировать с ней свои действия.
К тому же, если представить себе гипотетическую ситуацию, при которой США и РК начинают поглощение КНДР, а в это же время на территорию входят китайские войска, это означает не столько соучастие Пекина в разделе страны, сколько то, что будущее КНДР придется решать совместно, исходя из факта нахождения НОАК в спорной зоне. Так, Китай может более удачно лоббировать свои интересы, и не только свои. Например, сделав неочевидным автоматическое присоединение территории КНДР к Югу или гарантировав определенную неприкосновенность и/или «золотой коридор» для какой-то части северокорейской элиты.
Резюмируя: Китай, и тем более Россия будут поддерживать Северную Корею до определённого предела и если Северная Корея периодически пытается «удлинить поводок», Москве и Пекину удобнее, если бы курс был менее волюнтаристским и более соответствующим требованиям времени. В отношениях с Пхеньяном накапливается некий уровень взаимного раздражения, и вопрос заключается в том, насколько он может превысить критический объём.
Именно поэтому следует ожидать, что на те действия, которые при Ким Чен Ире реакция была спокойней, при новом лидере будут реагировать жестче, хотя бы потому, что неясно, во что эти демонстрации могут вылиться. У Ким Чен Ына пока нет того кредита доверия, которым обладал его отец, а при поведении неизвестного или незнакомого политика лучше соблюдать больший уровень мер предосторожности.
Естественно и то, что ужесточение возможной политики санкций и иные демонстрационные меры будут по максимуму использованы для того, чтобы вынудить руководство КНДР играть по правилам. Последнее довольно важно, ибо речь идёт не столько о присоединении РФ или КНР к «международному сообществу», сколько о частичном совпадении целей и методов: нестабильность, инициируемая Северной Кореей, будет сдерживаться так же, как попытки «раскачивать лодку» со стороны праворадикалов Юга.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН – специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
