Напомним, что МАГАТЭ входит в структуру ООН, однако при этом имеет статус автономной организации. Основных задач у МАГАТЭ — две. Первая — развитие использования атомной энергии. Именно эта цель была одной из основных при принятии решения о создании международного агентства. МАГАТЭ способствует передаче ядерных технологий для их использования в промышленности, медицине и других областях. Вторая задача — и именно ее выполнение, как правило, вызывает повышенный интерес – контроль над нераспространением ядерного оружия. В отношении Ирана для Агентства приоритетным направлением деятельности стал именно контроль над ядерной программой. Так, секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили отмечает, что инспекторы МАГАТЭ посетили за последние годы различные объекты ядерной деятельности ИРИ более 5 тысяч раз, а результаты их инспекций нашли отражение в 25 докладах Агентства. Тем не менее, между переговорщиками в этом формате остаются нерешенными многие вопросы, доказать отсутствие военной составляющей в своих ядерных программах Ирану не удалось, или пока не хотелось.
Ведь, не зря в одной из персидских поговорок говорится: «А хитрость и в былые времена была с умом и доблестью сходна». Хотя, справедливости ради, следует признать, что и со стороны МАГАТЭ хитростей также хватает. А в целом можно говорить о том, что обе стороны уже достаточно притерлись друг к другу, по-своему привыкли к отсутствию прогресса, не удивляются взаимным упрекам и претензиям, которые остаются неизменными на протяжении многих лет, несмотря на разрекламированный, якобы новый, подход МАГАТЭ, заключающийся в структурированном подходе к разрешению существующих разногласий. Используя декомпозицию общей задачи поиска ответа на вопрос, есть ли у Ирана военная ядерная программа, в Агентстве решили выделить целый ряд подзадач (дерево подзадач) для того, чтобы затем решать каждую задачу в отдельности, а, возможно, и в комбинации некоторых из них. Главным элементом структурированного подхода является систематический контроль над уровнем процентного риска от многоуровневой иерархии признаков в рамках единой архитектуры иранской ядерной программы. Исходя из этого, предлагается подписать соглашение, в котором с обеих сторон закрепить все объекты, документы, программы, подлежащие инспектированию со стороны МАГАТЭ, определить периодичность проверок, и только потом приступить к их пошаговой, поэтапной ревизии.
Главный эксперт МАГАТЭ по иранской ядерной программе Герман Наккертс, комментируя итоги январских переговоров, подтвердил, что преодолеть разногласия и выработать структурированный подход к разрешению существующих проблем, включая возможное применение иранской ядерной программы в военных целях, пока не удалось. Опираясь на его заявление, многие информационные агентства оценили данный этап как безрезультативный и поспешили сделать вывод об отсутствии прогресса в ядерных переговорах с Исламской Республикой в целом. Мнения и оценки иранской стороны, как правило, во внимание принимаются слабо. Так происходит, отчасти, из-за слабой информационной поддержки своей позиции Тегераном, а в определенной степени и по идеологическим соображениям политических оппонентов Ирана, контролирующих западные масс-медиа, сообщения которых наиболее широко тиражируются и цитируются в большинстве стран мира. Здесь же уместно посмотреть на оценку итогов встречи и с иранской стороны.
Так, к примеру, иранский англоязычный международный новостной телеканал Press TV привел оценку переговоров представителя ИРИ в МАГАТЭ Али Асгара Солтанийе, который считает, что переговоры прошли в «очень конструктивной дружественной обстановке» и «мы продвинулись вперед». Можно отметить, что иранцы были намерены «идти вперед» и дальше, предложив делегации МАГАТЭ продолжить переговоры и на третий день пребывания делегации в Тегеране, но встретили немотивированный отказ со стороны международных атомных чиновников.
Говоря об иранской реакции, отметим, что, по сообщениям иранских СМИ, единственным вопросом, в котором стороны не сошлись во мнении, являлся вопрос именно о неограниченном доступе на полигон Парчин, являющийся объектом сугубо военного значения и представляющим закрытую зону, имеющую высокое значение для национальной безопасности Ирана. Г.Наккертс также указывал, как сообщал Reuters, на отказ иранцев обеспечить «доступ на иранский ядерный объект в Парчине». Другими словами, Парчин для иранской стороны — военный объект, а для МАГАТЭ — ядерный.
Претензии МАГАТЭ к Ирану по поводу запрета на посещение Парчина имеют на переговорах уже свою, можно сказать, особую историю. Иранцы неоднократно отказывали посланникам Агентства в посещении Парчина, который, по словам главного переговорщика Ирана по ядерным вопросам, секретаря Высшего совета национальной безопасности Саида Джалили, «не может служить туристическим объектом для гостей из МАГАТЭ». Попытаемся и мы понять, что представляет эта восточная окраина Тегерана, получившая всемирную известность благодаря причастности или непричастности к иранской ядерной программе.
Свою историю Парчин ведет с 1939 г., когда здесь был открыт первый завод по производству стрелкового оружия и боеприпасов. По сути – это обыкновенная территория промышленного предприятия, расположенная в прилегающем к многомиллионному Тегерану восточном пригороде столицы, явно непригодном для проведения ядерных испытаний. Объект как производственная единица входит в Организацию оборонной промышленности Ирана и к Организации по атомной энергии, как указывают иранские источники, которая напрямую подчинена президенту страны, отношения никогда не имел и сейчас не имеет.
В 1997 г. американский разведывательный спутник сделал его снимки, после анализа которых западные эксперты объявили о том, что там «испытывают ракетные двигатели, аналогичные российским «Р-12». Согласно распространенной The Washington Post информации, на этом полигоне было проведено, по меньшей мере, шесть (а, возможно, и восемь) соответствующих испытаний двигателей баллистических ракет «Шахаб». Возможно, и так, но какое отношение работы в сфере ракетной техники имеют отношение к МАГАТЭ? Впрочем, даже тогда американские эксперты высказывали сомнения в возможности использования промышленного предприятия в рамках военных ядерных исследований: «Ни дизайн объекта, ни характер испытаний не является уникальным доказательством для заявлений о том, что там производится или испытывается ядерное оружие, — сказал Джей С.Дэвис, бывший глава Агентства по уменьшению угрозы обороне при Минобороны США. — И только инспекции на месте могут установить, что там есть на самом деле».
Уступая настойчивости Агентства, Иран позволил МАГАТЭ осмотреть Парчин дважды в прошлом. К примеру, в январе 2005 г. иранская сторона согласилась на досмотр объекта, и эксперты МАГАТЭ не нашли там ничего подозрительного. Им позволили взять пробы грунта на этом объекте и результаты анализа не выявили повышенного радиационного фона. Тем не менее, США все равно остались недовольны. Было заявлено, что осмотр, мол, был слишком «беглый», и что инспекторов не пустили во все помещения на данном объекте. Кстати, ту делегацию МАГАТЭ, производящую досмотр Парчина, возглавлял именно бельгийский генерал Герман Наккертс, ставший заместителем генерального директора и являющийся сейчас главным экспертом МАГАТЭ по иранской ядерной программе. Генерал отлично знаком с позицией Тегерана — любая новая инспекция Агентством неядерного объекта в Парчине должна быть закреплена в соглашении с МАГАТЭ, с указанием масштабов и целей такой проверки.
В этой связи, иранский эксперт по международным делам Хасан Бехештипур (Beheshtipour) не без оснований напоминает о том, что иранской стороне не следует игнорировать опыт инспекций МАГАТЭ военных объектов Ирака в поисках доказательств работ над созданием оружия массового поражения режимом Саддама. По его оценке, информация, полученная в ходе инспекций Агентства на иракских военных объектах, была предоставлена другим государствам за несколько лет до военного вторжения в Ирак со стороны Соединенных Штатов. По мнению иранцев, подобная деятельность МАГАТЭ нанесла его международному авторитету серьезный ущерб и продемонстрировала политическую зависимость Агентства от США. Иран, не допуская на этот раз инспекторов МАГАТЭ в Парчин, указывает на опасность утечки через международных инспекторов конфиденциальной информации о своих военных объектах.
В заключение отметим, что данный раунд переговоров МАГАТЭ, скорее, напоминает разминку перед встречей «шестерки». По крайней мере, выдвижение обеими сторонами объекта в Парчине в качестве непреодолимого препятствия указывает на их формальный подход к использованию возможностей Агентства, которое, похоже, как и иранцы, тоже ждет каких-то новых сигналов от второго президентства Обамы и его новой администрации в отношении иранской ядерной программы. Не будем забывать, что речь идет о затяжном конфликте, в американском Конгрессе доминирует враждебное отношение к исламскому режиму, вокруг иранской ядерной программы создана обстановка военной истерии. Возможности Обамы в иранском вопросе остаются весьма незначительными, уверенности в том, что Обама может пойти вопреки позиции Конгресса на ослабление давления на Иран, по-прежнему, нет.
Николай Бобкин, эксперт по проблемам Ближнего и Среднего Востока – специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
