В ряде стран — Палестине, Египте, Тунисе — они в ходе демократических выборов пришли к власти, в Марокко, Иордании и других — заметно усилили свои позиции.
В то же время современный политический ислам далеко неоднороден, в его среде наблюдается размежевание между умеренными течениями и сторонниками крайних воззрений — салафитов и джихадистов.
Этот процесс происходит на фоне исторически укоренившегося в религии разделения на толки, секты и братства, и прежде всего на две главные ветви: суннизм и шиизм. Они возникли на почве догматических расхождений почти 14 веков назад.
Сегодня они все больше несут политическую окраску и проецируются на ткань межгосударственных отношений, что привлекает внимание политиков, экспертного сообщества и ученых.
На днях в МГИМО состоялась дискуссия на тему «Шиито-суннитские отношения на современном этапе». Она собрала политологов, экспертов из МГИМО, Института востоковедения РАН, Дипломатической академии, Казанского Федерального университета, Ассоциации российских дипломатов, представителей ряда ведомств и организаций.
Было отмечено, что за последний, более чем 30-летний период истории, шиизм, составляющий 10-15% от всех мусульман в мире, под влиянием исламской революции в Иране консолидировался в самом Иране и укрепил свои позиции в таких странах, как Ливан, Ирак, Бахрейн, приобрел региональное звучание.
В выступлениях освещались аспекты шиитского фундаментализма с его проповедью революционных лозунгов и социально-экономическим реформаторством, усилия Тегерана (в т.ч. финансово-военного порядка) по продвижению своей доктрины в ряде стран региона.
Ее идеи, имевшие сильные антизападные эгалитарные акценты, в разной степени и порою противоречиво повлияли на мусульманские общества. С одной стороны, они подпитывали фундаментализм и тенденции по политизации религии, антизападные, пропалестинские настроения «арабской улицы». В частности, исламская оппозиция в Алжире (Фронт исламского спасения в Алжире) и (Ан-Нахда в Тунисе) в 80-х гг. обращалась к опыту революционного Ирана.
С другой стороны, курс Ирана вызвал опасения ряда консервативных стран в зоне Персидского залива с преобладанием суннитского населения в контексте того, что они назвали «иранской экспансией». Так, с начала 70-х гг. Саудовская Аравия втянулась в соперничество с постреволюционным Ираном.
В то же время каких-то массовых переходов верующих из одного толка в другой не наблюдалось. Официально руководство Ирана провозгласило курс на такриб — сближение этих двух течений, что поддерживается в целом и суннитским духовенством, и официальными кругами.
В то же время, по мнению экспертов, фактор принадлежности к суннизму или шиизму не мешал объединению их адептов вокруг какой-либо общей политической идеи или программы в обществах арабского мира. К примеру, в Ираке среди основателей и руководства партии Баас — основного глашатая и энтузиаста арабского единства — преобладали местные шииты.
В целом лояльность граждан государству превалировала над их конфессиональным выбором. Так, расчеты руководителей двух соседних стран — Ирана и Ирака — в ходе войны 1980-1988 гг. инспирировать коллаборационизм по национальной или религиозной принадлежности — не оправдались.
Лидер Ирака С.Хусейн был уверен, что жители области Ахваза на юге Ирана в большинстве своем арабы и вторжение туда его войск встретят как освобождение от «персидского ига». Однако этого не произошло.
Также не достигли целей призывы аятоллы Хомейни к иракским шиитам в ходе войны с Багдадом выступить против «безбожных» багдадских властей. Эти слои остались глухи к указанным обращениям и в целом сохранили лояльность властям Багдада.
Выступавшие соглашались, что тема суннито-шиитских отношений ныне целенаправленно политизируется, за чем стоят расчеты ряда режимов на Ближнем Востоке и в зоне Залива, внешних сил, прежде всего Запада, проводящих свою стратегию и корыстные цели в регионе.
Говорилось о попытках Запада обострить суннито-шиитские расхождения. С конца 90-х гг. прошлого века в русле подготовки к агрессии США против Ирака с помощью информационных технологий педалировался вопрос о судьбе шиитского большинства Ирака, «угнетенного» режимом Саддама Хусейна», опиравшимся на суннитов. Очевидно, что их целью было расшатать иракское общество накануне вооруженного вторжения.
Теперь для дискредитации Ирана (через призму обвинений по созданию им ядерного оружия) и Сирии и их сталкивания со странами Залива уже распространяются другие клише о «жестоких и фанатичных шиитах» и «умеренных суннитах» и превозносится опыт светской Турции.
В ходе встречи отмечалось, что тезисы о «растущей шиитской угрозе», роли «шиитского полумесяца» (территория от Ирана через Ирак до Ливана) служит целью задвинуть палестинскую проблему и ее разрешение. Очевидно, что это на руку правящей верхушке Израиля, не желающей возобновления мирного процесса в регионе.
Эксперты указывали, что в настоящее время есть тенденция представить позицию и политику России в регионе односторонней, прошиитской направленности. Ее апологеты, недоброжелатели России на Западе, в ряде стран Залива хотят под этот пропагандистский шум посеять сомнения в искренности нашей политики в арабо-исламском мире, осложнить ее отношения с общественностью, властями стран, где существуют разные мазхабы.
Поэтому, по мнению экспертов, России нельзя позволить втянуть себя в надуманный конфликт по суннито-шиитской линии, что нанесло бы ущерб ее интересам.
Зинин Юрий Николаевич, старший научный сотрудник МГИМО, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
