Пустыня словно море. Мы смотрим на бескрайние и величественные песчаные дюны, и кажется, что это волны, которые вот-вот придут в движение. То там, то здесь на поверхности возникают белесые барашки-смерчи, мгновенно свертываются в вихрь, поднимаясь к небу в виде золотой воронки…
Наш спутник и гид, туарег Асаль, просит прислушаться: в безмолвной тишине различимы звуки далекого прибоя. Это, объясняет Асаль, шумят перемещающиеся где-то пески. Автору запомнилось наше местонахождение. Это – пересечение границ трех североафриканских государств — Ливии, Алжира, Туниса.
Там, показывает Асаль на север, где маячили на горизонте одинокие пальмы Бордж-эль-Хаттаба, тунисская погранзастава. Слева, за песчаным хребтом — Бордж-Мессуда, самая восточная точка алжирской территории. А к югу, в 16 км, у подножия горы эль-Хамель, находится Гадамес, «столица» центральной Сахары. Южнее — Нигер…
От Триполи до Гадамеса 683 км. Туда можно проехать по современной автостраде проходящей через древние и самобытные поселения Ливии – Ефрен, Налут, Синавен, Держ. В Гадамесе около 10 тыс. жителей, в основном туареги. Большинство из них оседлое, совмещает скотоводство с земледелием или с промыслами и торговлей. Но и по сей день часть туарегов сохранили кочевой образ жизни, и они водят караваны по только им знакомым тропам и не прочь, конечно, позаниматься разбоем. Туареги давно приняли ислам, но сохраняют и свои старинные традиции. Так, женщины, например, носят многоцветные платья, их лица открыты. На мужчинах же – белоснежные покрывала, а лица, как и много веков назад, закрыты до уровня глаз. Туареги пользуются главным образом арабским алфавитом. Но говорят на языке томашек, относящемуся к берберской группе семито-хамитских языков. У них и своя система письма – тифинаг, оставшийся в основном в отдельных рукописях, памятниках древности и… в переписке туарегских женщин.
Туарегам, живущим на территории Ливии, при Каддафи очень повезло. На государственные деньги в Гадамесе, например, были построены больница, несколько школ, ветеринарная станция, различные мастерские, современные аэродром, автовокзал, сеть бензоколонок и станций автообслуживания, водопровод, теплоэлектроцентраль, появились кварталы новых домов…
Асаль готов был говорить нам обо всем этом целый день. Но и признался одновременно, что немало туарегов так и не расстались с привычными для них шатрами. Сильны племенные связи. Разрушить все, что создавалось веками, никто даже не пытался. Не смог это сделать за 42 года правления и Муаммар Каддафи со своим «государством масс», называвшимся Джамахирией. «Все это осталось в прошлом», махнул рукой и почти истерично закричал Асаль, упав на землю, ударяя по ней кулаками…
Действительно, около 12 млн. чел. в зоне Африканского Сахеля (т. е. юга пустыни Сахары) уже страдают от охватившего регион продовольственного кризиса. Это сегодня констатирует не гид, а помощник генсека ООН по гуманитарным вопросам, заместитель координатора чрезвычайной помощи Кэтрин Брэгг, заявление которой цитирует вся мировая пресса. «Засуха усугубляется бедностью, ухудшением состояния окружающей среды, высокими ценами на зерновые культуры и низким уровнем развития и безработицей, что вызвало еще одну волну продовольственного кризиса, а с ним и насилия в зоне африканского Сахеля».
Кэтрин Брэгг вторит, основываясь на конкретных фактах, президент Нигера Мухаммед Иссуфу в интервью, опубликованном в феврале 2012 г. французской газетой «Монд». «Падение режима Каддафи в Ливии привело к дестабилизации ситуации в зоне Сахеля и всплеску насилия в ряде стран региона — Мали, Нигере, Мавритании, Чаде». По его словам, вспыхнувшее в начале 2012 г. восстание туарегов в Мали стало «итогом ливийского кризиса»: оружейные запасы в Ливии были разграблены и частично перевезены в Нигер, Мавританию, Чад. После гибели Каддафи его сторонники спасались бегством, пересекая почти не охранявшиеся границы с соседними африканскими странами, отметил нигерский лидер. Беглецы, в основном из Ливии, пытались добраться до Мали, сначала небольшими группами, потом крупными подразделениями по 400-500 хорошо вооруженных людей…
Отметим: еще в 1990-2000 гг. туареги не раз начинали вооруженную борьбу с правительствами некоторых африканских стран, в частности, Мали и Нигера, на территории которых они хотели образовать свое государство Аззавада. Тогда конфликты удалось погасить. Сейчас народное движение за освобождение Аззавада, т.е. северных пустынных регионов Мали, населенных туарегами, разгорелось с новой силой.
Туареги проживают компактно в Алжире, Ливии, Марокко, Буркина-Фасо и Нигере. Их общая численность примерно 1,5 млн. чел. По словам Иссуфу, Нигер, граничащий на западе с Мали, а на востоке с Ливией, испытывает, из-за всплеска насилия в соседних государствах, большие трудности. «Мы приняли около 10 тыс. малийских беженцев. Если ситуация не изменится, то их число возрастет, сказал президент Нигера. — На родину за последние несколько месяцев вернулись около 300 тыс. нигерцев, спасавшихся от ливийского конфликта. Это — слишком много». Иссуфу рассказал, что ливийские беженцы, которых приняла его страна, теперь интегрируются в нигерское общество «на условии отказа от ведения подрывной деятельности против новых властей Ливии». Поэтому, особо отметил Иссуфу, высказывания Саади Каддафи, одного из сыновей бывшего ливийского лидера, который получил в Нигере политическое убежище, что в Ливии ожидается восстание, являются неприемлемыми. «Мы не выдадим его Триполи и даже усилим контроль над безопасностью его персоны», тем не менее, добавил Иссуфу, такие же воинственные заявления сделала и дочь Каддафи Айша, находящаяся вместе с матерью и старшим братом Мухаммедом в Алжире, что вызвало примерно такую же реакцию и официальных алжирских властей.
Если учесть замечание Кэтрин Брэгг, что только в одном Нигере регулярные сложности с поиском питания и работы испытывают 5 млн. чел., то её предупреждение, что «нынешняя тревожная ситуация в регионе может трансформироваться в еще более масштабный кризис уже нынешней весной», явно перекликается с заявлениями оставшихся в живых детей Каддафи.
Т.е. туареги на африканских границах Ливии хотят вернуться к той жизни, которая была у них при режиме Каддафи. А сегодня они беженцы и в своих странах, и им можно от души посочувствовать, хотя своего они могут еще и добиться…
…Когда мы собирались покинуть Гадамес, природа преподнесла нам сюрприз. Белое солнце пустыни вдруг пожелтело, потом посерело. Дунул резкий ветер, раскаленные потоки воздуха потянули за собой мириады белесых песчинок. Началась поземка, а за ней и песчаная буря. Стало темно, словно во время грозы. Нам даже показалось: ну, что-то началось. Тем более, наш гид Асаль продолжал лежать на земле и бить по ней кулаками…
Конечно, это было похоже на некий мираж или фильм. Песчаная буря бушевала несколько часов, но, тем не менее, стрельбы мы не слышали, и как-то даже успокоились. А тут и ветер постепенно стих. И к удивлению, на фоне безветрия, мы почти не узнали друг друга: вид у нас был такой, словно мы вылезли из кучи песка. Золотистой порошей была покрыта и наша автомашина, и, наконец-то, успокоившийся гид Асаль…
Мы двинулись обратно с убеждением, что революция в Ливии, хотя и дошла «до самых до окраин», но так и не затронула вековых устоев её народа, включая туарегов, и, конечно, мы были восхищены мужеством тех, кто считает Сахару своим домом. А это и арабы, и туареги, ныне выдавливаемые из Ливии.
Анатолий Егорин, доктор исторических наук, профессор, руководитель научного центра «Российско-арабский диалог» Института востоковедения РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
