1995 г. нынешний эмир Катара Хамад совершил переворот, отстранив от власти отца, который в это время был в зарубежной поездке. Легитимность его власти сомнительна и ему понадобилось немало времени, чтобы его власть признали на Западе и в соседних арабских странах, поскольку причин для переворота не было, кроме его желания самому стать правителем.
Большая «заслуга» в легитимации власти Хамада принадлежит нынешнему премьер-министру, министру иностранных дел Хамаду бен Джассему, родственнику эмира по тупиковой линии Аль Тани (бен Джассем не может претендовать на власть, т. к. не принадлежит к «царской» семье), который тогда был главой МИД. До этого высокого поста он дошел невероятно быстро, сделав головокружительную карьеру, начинавшуюся на посту скромного чиновника министерства по делам муниципального развития. При этом высшего образования не имеет, хотя в буквальном смысле слова купил звания почетного доктора ряда престижных зарубежных университетов. По мнению осведомленных источников, его главное качество — умение оперировать с «левыми» деньгами, нарабатываемыми за счет сделок из средств государственного Катарского управления инвестиций, во главе которого он стоит. Только за приобретение лондонского универмага «Хэрродз», как утверждают катарские бизнесмены, бен Джассем заплатил 4 млрд. долл. из средств КУИ, 15% которых составили «откаты», большая часть которых пошла эмиру, а часть — ему самому. Таких сделок было немало, включая приобретение доли «Сантандер» (бразильского филиала одноименного испанского банка) на очередные 4 млрд. долл., мифические вложения в тонущую греческую экономику на миллиарды долларов, скупка элитной недвижимости в Лондоне и Париже.
Именно поэтому эмир не снимает его, хотя, не исключено, давно хотел бы это сделать. Об этом он прозрачно намекнул в интервью газете «Файненшл таймс» в конце октября
2010 г. накануне визита в Англию, дав понять, что не одобряет работу на государство с одновременным ведением частного бизнеса. Частный же бизнес Х.бен Джассема — это целая империя, включая львиную долю в авиакомпании «Катар эйрвейз», Катарский исламский банк, возглавляемый его сыном, инвестиционная группа «Барва», возглавляемая другим сыном, и т. д. Бизнес-офис Х. бен Джассема находится в Лондоне. Англия и США владеют такими компрометирующими материалами о коммерческой деятельности премьера Катара, что тот не может и слова сказать против интересов Лондона и Вашингтона. Правда, он любит «играть» и на других коммерческих полях, в частности, французских, итальянских, испанских и т. д., где проще, чем с англосаксами, договариваться об откатах. Именно отсюда — особая «любовь» бен Джассема к французской «Тоталь».
При этом страну сделал богатой вовсе не бен Джассем, а его конкурент и злейший «враг» Абдалла Аль-Аттыйя, бывший вице-премьер и министр энергетики и промышленности. Именно этот технократ, имеющий прекрасное образование и разбирающийся в мировой истории, в т. ч. владеющий тонкими нюансами истории России от Петра и до сегодняшних дней, стал «отцом» катарской программы СПГ (сжиженного природного газа), который с
2007 г. стал основным источником огромных доходов эмирата, обойдя нефть.
Катар в настоящее время экспортирует официально 77 млн. т СПГ, имея для этого самый крупный в мире флот в 54 специальных судна, флагманами которого являются газоперевозчики типа Q-max (270 тыс. т СПГ) и Q-flex. Начав все в середине 90-х гг., за 15 лет Аль-Аттыйя вывел Катар в лидеры мировой энергетики и первую по доходам на душу населения страну мира (свыше 100 тыс. долл. в год). При этом Катар не зависит от стран-транзитеров, будучи в состоянии доставить газ в любую точку мира. Отсюда обширная география поставок — Америка, в т. ч. с
2011 г. — Южная Америка (Аргентина, Бразилия), Европа, Азия (Китай, Индия, Пакистан, Япония, Южная Корея, Малайзия).
Катар строит терминалы или участвует в их строительстве по приемке своего СПГ по всему миру – от Адриатики до Бельгии, от американского побережья мексиканского Залива (терминал «Голден пасс» мощностью 10 млрд. т СПГ в год) до Великобритании. Катар планирует поставлять СПГ даже Польше, начиная с
2013 г., и уже несколько лет является основным конкурентом российского «Газпрома», зачастую поставляя на споте СПГ на традиционные российские рынки в ЕС (например, в Италию). Именно он будет главным конкурентом «Газпрома» и в Азии, создавая конкуренцию российскому СПГ с Сахалина и Дальнего Востока. При этом Доха может сильно демпинговать, чрезвычайно осложняя «Газпрому» сохранение высоких цен на газ на нынешнем уровне.
Ряд европейских компаний требуют пересмотра цен на российский газ в сторону снижения, спекулируя именно катарским СПГ. Основным партнером Катара в сфере СПГ являются американская «Эксон мобил» и английская «Бритиш Петролеум», обладающие самыми передовыми технологиями в сфере сжижения газа. И их особая роль в экономике ощутима везде, в т.ч. в сфере подготовки кадров, спорта и культуры. Год назад Аль-Аттыйя стал руководителем администрации эмира в ранге вице-премьера, а в декабре
2011 г. получил ранг премьер-министра, чем больно ударил по интересам Х.бен Джассема. Поговаривают, что Аль-Аттыйя вскоре сменит последнего на посту председателя правительства. В отличие от Х. бен Джассема, он некоррумпирован и не создал свою бизнес-империю, которая в состоянии конкурировать с экономикой государства. Его активно поддерживают жена эмира Шейха Муза и наследный принц, более чем негативно относящиеся к бен Джассему за его властные амбиции и демонстративную самоуверенность, ставшие следствием концентрации в его руках состояния, оцениваемого экспертами в 15-20 млрд. долл., что превышает личное состояние самого эмира и его семьи.
На Востоке это не принято. К тому же клан Аль-Аттыйя, хоть и не «царских кровей», но весьма влиятелен. В него входят и госминистр по иностранным делам, и начальник генерального штаба. Аль-Аттыйя сделал главное — он не «пустил» Х. бен Джассема в сектор энергетики, хотя последний пытался установить свой контроль и над ним. Если бы это случилось, реальным хозяином Катара был бы не эмир, а премьер бен Джассем. Даже когда Аль-Аттыйя ушел с поста министра энергетики и промышленности, он посадил вместо себя преданного ему технократа Мухаммеда Саду.
Последний терпеть не может бен Джассема и его команду из КУИ, прежде всего управляющего «Катар Холдинг» (подразделение КУИ, отвечающее за прямые инвестиции, т. е. располагающее 70% богатств суверенного фонда эмирата) Ахмеда Сейида, который, как и его босс, является «выскочкой» без образования, для которого коррупция — это кредо всей деятельности.
Небольшой экскурс в историю Катара и его экономическое развитие, сделавшее эмират обладателем сотен миллиардов долларов буквально за несколько лет (еще в
2001 г. Катар имел внешнюю задолженность), позволяет понять многое в политике эмирата. В частности, раскрыть «тайну» того, почему реакционный и консервативный ваххабитский режим, абсолютная монархия, где нет никаких прав и свобод, отсутствуют партии и парламент, женщины носят хиджаб и не могут свободно выйти замуж за иностранца, не потеряв всех своих прав, в одночасье стал чуть ли не авангардом арабских «революций». И это при том, что монархия и демократия — понятия диаметрально противоположные.
Итак, что может быть в основе революционности Катара и в его стремлении «демократизировать» арабский мир? Ответ прост — ничего, кроме ваххабитского радикализма и давнего «греха» — поддержки исламистского терроризма.
Катар не республика с многопартийной системой и парламентом, избираемым на всеобщих выборах. Катар — это абсолютная монархия. Страной единолично управляет эмир, в переводе с арабского «князь». Его власть передается наследнику, как правило, старшему сыну. Иногда собирается Высший семейный совет семейства Аль Тани, в который входят несколько самых близких эмиру родственников, для улаживания текущих вопросов «царской семьи» или выбора наследника престола. Даже квазипарламента в стране нет. Действует только Консультативный совет, 25 членов которого назначает эмир. Его функции — давать советы, которые не обязательны к исполнению. Это не более чем синекура, чтобы пристроить важных и влиятельных персон из окружения эмира, которые непригодны быть министрами или возглавлять важные ведомства.
Все члены правительства, включая премьер-министра и его заместителей, назначаются Указами эмира или наследного принца (принц носит еще и титул «заместитель правителя», т. е. тот, кто замещает главу государства в случае его отсутствия в стране). Многие из членов кабинета министров носят фамилию Аль Тани, в т. ч. глава МВД. Хотя в стране есть и министры-технократы, способные в силу наличия умственных способностей и образования управлять важными отраслями экономики и приносить пользу. Например, министр энергетики и промышленности или министр финансов и экономики. Здесь княжеской фамилии недостаточно, необходимо еще и ориентироваться в том, что происходит в мировой экономике, либо казна останется без денег. Начальник генштаба Катара также относится к этой категории высшей бюрократии, хотя эмир одновременно является главой военного ведомства.
«Несостоявшимся» членам клана Аль Тани выплачиваются пособия. Они могут зарабатывать и спонсорством, т. е. быть партнерами по бизнесу иностранных предпринимателей, поскольку работать в Катаре самостоятельно можно только крупным компаниям. Остальные без партнера-«спонсора» просто не смогут существовать. Вполне элегантный способ вымогать деньги из иностранцев, чтобы содержать неудачников из правящей династии. Государственный служащий может в свободное время иметь любой бизнес, в т. ч. благодаря институту спонсорства. Х. бен Джассем — наиболее яркий представитель таких госслужащих-бизнесменов. Соответственно, демократия в сфере бизнеса в Катаре также отсутствует.
Отдельный вопрос — права человека. У катарца они есть, если он лоялен эмиру и политической системе. Если нет – ему лучше покинуть страну, т. к. оппозиции в эмирате тоже нет. Так вынуждена была поступить даже часть клана Аль Тани, не согласившаяся с переворотом
1995 г. У иностранцев прав никаких, их в любой момент могут депортировать. Особенно тяжело выходцам из стран Азии и арабам из числа простой рабочей силы, которые живут в Катаре практически на положении рабов. За ними установлен плотный контроль. Как правило, они компактно проживают в своего рода гетто в старой части Дохи, по несколько человек в комнате. В приличных районах города на улицах их не видно, все время кроме рабочих часов они проводят в вышеупомянутом гетто. Над служанками и слугами многие катарцы издеваются. Женщин можно насиловать, и суд всегда будет на стороне катарца. В случае ДТП виноват всегда иностранец, даже если речь идет о дипломате.
От Саудовской Аравии жизнь в Катаре отличает только более свободная форма одежды иностранцев (но в определенных «пределах») и предоставленная женщинам возможность водить машину и работать. Работает, правда, малая часть местных жительниц, поэтому катарских детей учат и лечат египтянки, ливанки, палестинки, иорданки, уроженки Ирака.
Выйти замуж за немусульманина гражданка Катара не имеет права. За мусульманина-иностранца выйти можно, но с разрешения МВД, и с потерей прав катарского гражданина ребенком, родившимся в таком браке. Получить гражданство Катара практически невозможно, даже арабам, верой и правдой служившим этой стране по 30-40 лет.
Женщина-иностранка, выходящая замуж за катарца, должна принять ислам. В случае развода дети остаются с отцом-катарцем. Насилие в семье не редкость, как и гомосексуализм среди мужчин-друзей. При столь строгих нравах это выглядит естественно. Интимных отношений хочется в любом случае, а местные женщины на это не идут — наказание очень жестоко. Даже женясь, мужчины продолжают навещать «друга».
Многоженство в Катаре развито якобы в целях увеличения местного населения.
Пресса находится под жесткой цензурой, Интернет контролируется, разговоры по мобильным телефонам прослушиваются в специальном центре МВД носителями 6 языков (арабского и 5 языков основных иностранных диаспор). Визовой режим жесткий, туризма почти нет. Алкоголь продается иностранцам в специальном магазине, принадлежащем премьеру, и в 5-звездочных отелях, где много иностранцев. Ваххабизм присутствует во всех сферах культурной жизни. Танцы, балет, кино ограничены ваххабитскими нормами и дресс-кодом. Так что оснований для поддержки революций в рамках «арабской весны» – никаких, разве только революции в самом Катаре, которая, как это принято писать на политически корректном Западе, помогла бы стране «избавиться от деспота, войдя в семью цивилизованных демократических наций».
Петр Львов, доктор политических наук – специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
